Глава 6
Посыльный от Матери Сенней прибыл ко мне домой на закате следующего дня после возвращения. Удивившись такому вниманию — думал уже, что теперь меня долго не будут беспокоить, я, тем не менее, быстро собрался и со всей возможной скоростью отправился в резиденцию.
Вид у девушки, как мне показалось, был очень виноватый. Я не совсем понял, что послужило причиной таким эмоциям, но спрашивать, конечно, не стал. Как выяснилось, я понадобился не совсем ей, а Старику.
— Вот что, юноша, — деловито начал он, как только я оказался в саду. — Я решил, что мне нужно осмотреться. Мое триумфальное явление эльфийскому народу состоится через две недели, когда почти все его представители соберутся в столице. Кроме находящихся на службе, конечно. Император уже велел разослать приглашения. Кстати ничего так, толковый мальчик. В общем, в ближайшие пару недель я совершенно свободен. С семьей Сенней я уже пообщался, и теперь они замучили меня своей почтительностью и предупредительностью. Короче говоря, я вспомнил про тебя. Ты вроде бы при виде меня от восторга в обморок не падаешь, поэтому будешь сопровождать меня. Вернее, это я буду тебя сопровождать. Семья Сенней уже отправила прошение на имя капитана Гриахайи, чтобы тебя, вместе с твоими замечательными напарниками, назначили на эти две недели в ночное дежурство. Нравитесь вы мне, детки, — он демонстративно смахнул с глаз несуществующую слезу, — не то, что большинство этих юных дурачков из моего народа. Совсем деградировали, негодяи! Не обижайся, Тиллэ, тебя это не касается.
Тиллэ, похоже, и не думала обижаться. Слушала внимательно, кивала время от времени, как бы подтверждая слова старика, но взгляд оставался тревожным и задумчивым. Меня же от таких новостей, и, главное, от такой бесцеремонности аж покоробило. Целую минуту я стоял, прикрыв глаза и глубоко дыша. И в результате не стал возмущаться, как бы мне этого ни хотелось. Просто спросил:
— Простите, уважаемые. Я хотел бы уточнить одну деталь: что мне делать, когда вас, старик, станут изгонять? Отойти в сторонку, или помешать им ценой своей жизни и жизней своих товарищей?
На этот, в общем-то, вполне резонный вопрос, мои собеседники отреагировали по-разному.
Старик рассмеялся, и ответил:
— Поверь мне, никаких нападений не будет. Всем уже известно, что я вновь участвую в жизни народа, и покушаться на меня не решатся.
А вот Мать Сенней стала еще печальнее, и, дождавшись, когда договорит старик, взяла меня за плечо и посмотрела мне в глаза:
— Сарх, ты не обязан соглашаться. Ты и так много сделал для семьи и для меня. Это просьба, от выполнения которой ты можешь отказаться. Я все равно останусь тебе благодарна за все, что ты уже сделал для семьи.
Такая реакция мне не понравилась еще больше, чем все, что мне говорили до этого, но отказываться я не стал. Идиотом я себя не считал, и догадался, что от меня потребуется не только развлекать древнего императора, а что-то еще, о чем мне пока не хотят говорить.
Тем не менее, всю неделю я только тем и занимался, что развлекал старика. В этом мне невольно помогали Шеф и Ханыга. Когда они узнали, что с завтрашнего дня, благодаря мне они целых две недели будут работать по ночам, мне пришлось выслушать о себе много такого, чего слушать совсем не хотелось. Мои бывшие соплеменники могли убить лучшего друга даже за десятую часть таких оскорблений.
В первую же ночь, придя в управление, я спустился познакомить Старика со Свенсоном. Тролль был несказанно рад — как оказалось, Старик под описание стандартного призрака подходил не полностью. Вернее, как выразился Свенсон, "он стоит настолько же выше призрака в иерархии нежити, насколько человек выше морской свинки".
— Понимаешь, Сарх, — говорил он мне за чашкой своего знаменитого чая, — уважаемый старик, насколько я понял, сохранил не только свою личность, но и память целиком, и более того, я еще никогда не видел таких стабильных призраков! Глаза тролля горели от восторга, да и руками он размахивал так активно, что мне пришлось уворачиваться. Старик уклоняться не стал, его ударить было невозможно даже случайно.
— А слышал ли ты про общественное устройство огрского некрополиса? Ведь они отказываются общаться с кем бы то ни было из живых, а старик рассказал столько интересного! Это непременно нужно записать. Уважаемый, не могли бы вы уточнить для меня некоторые моменты?
В общем, в ту ночь я был лишен общества старика. Спустя полчаса мне надоело слушать тот поток научно-магических терминов, к которому свелся поначалу вполне адекватный разговор, и я поднялся в свой кабинет. Конечно, прах старика при этом оставался со мной, но призрак мог находиться на вполне приличном расстоянии от него — чем и воспользовался. Старик явился только под утро, не утруждая себя самостоятельными поисками кабинета — возвратиться к своим костям он может мгновенно и с любого расстояния. К тому времени мы с шефом и Ханыгой уже изо всех сил клевали носом. Нам и раньше случалось дежурить ночью, и случалось даже, что приходилось заниматься своими прямыми обязанностями, но обычно мы просто шли в ближайший трактир, оставив кого-нибудь одного на случай, если понадобится работать. Нет, бывало, конечно, что мы работали круглыми сутками, расследуя какое-нибудь особенно заковыристое дельце, но это дежурством не считалось. Сегодня никому рассиживаться в кабаке не захотелось. Все почему-то ждали неприятностей, и потому были немного напряжены. Сначала мы с шефом помогали стажеру разобраться с отчетами, которые остались еще с доотпускных времен, потом учили друг друга тем карточным играм, которые были известны каждому из нас, потом просто обсуждали наше путешествие.
— Скажи-ка, сержант, что у тебя с твоей Тиллэ, — так непринужденно и незаметно шеф сменил тему с обсуждения быта орков на мою личную жизнь.
— Не сказал бы, что это ваше дело, дорогие напарники, но я все-таки отвечу. У нас с Матерью Сенней нормальные, ровные, и в чем-то даже дружественные отношения. Я со всем рвением защищаю интересы семьи, пока это не противоречит законам империи, Мать Сенней мне за это благодарна. Собственно, у вас с ней такие же отношения, но вы, почему-то, не стремитесь обсуждать их.
— Понятно. Слышишь, Ханыга, наш драгоценный напарник такими вот выражениями, признается в собственной трусости. Правильно, он у нас натура интеллектуальная и высокодуховная, ему сказать, что у него поджилки трясутся, воспитание не позволяет.
Ханыга на это кивал с самым серьезным видом.
— А что вы хотите, что бы я пригласил ее на романтический ужин, или как? Ничего, что у нас немного разное социальное положение? Да и возраст слегка отличается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});